У моей подруги (нет, вы её не знаете, не у той) красота редким образом сочетается с добротой и с мечтой о таком же ласковом, верном муже - чтоб его окружать заботой, готовить ужин, чтобы детки, дом, чтобы радость, мир и покой.
Только каждый её мужчина оказывается монстром, даже если выглядит папой римским; то злым духом, распределённым на этот остров, то головорезом, пиратом морей карибских.
Вот он вроде бы добр, надёжен, и принц — не кто‑то там, даже рыбу не станет резать простым ножом; через пару недель обнаруживается комната в тёмной части замка — с останками бывших жён.
Или — простой, крепко сбитый, статный, кулак из жести, не чурается крепких словец, не слабак, но и не невежа. Только вот по утрам откуда‑то — клочья шерсти, в коридоре и на пороге — следы медвежьи.
Или, скажем, красиво ухаживает, дарит розы, танцует вальс, кормит ужином при свечах, заводит под балдахин, шепчет нежно и вкрадчиво «я без ума от Вас» - и улыбка красивого рта обнажает его клыки.
..А с одним оказалась совсем беда; в кои‑то веки всё было «так», только он исчез, растворился в воздухе без следа, навсегда — очевидно, серьёзный маг.
Нужно ли говорить, — я теряла покой и сон, билась о стену лбом и сходила с ума от зависти. - Как ты не понимаешь, в этом‑то вся и соль, в этом, видишь ли, весь и замысел.
Оборотень, и что? Ночью воду не пить с лица. С некромантом зато не страшно бродить над бездной. Сердцеед тебе показал бы, как разделывают сердца, - господи, неужели не интересно?!
Я бы тоже вот так жила, ежедневно меняя лица, или шлялась по морю, бросив родне «привет!»
Только мои чудовища все оказываются принцами - милыми, добрыми, без особых примет.
−1
